Вы здесь
Три истории
Жанна
Жанна хотела сына.
Сорок лет и три года хотела сына.
Так больно хотела, так сильно,
молилась: «Господи, помоги!»
Тучи вверху бежали.
Волны внизу бежали.
И не было сына, не было сына Жанне.
Тысячи сыновей — и всё другим, а не ей.
Шли сыновья к другим.
Шли по воде круги.
Вода становилась льдом.
Снега заносили дом.
Раз, в декабре, постучался какой-то дед.
Съел ее хлеб, узнал о ее беде
и сказал, что когда-то от праведников слыхал:
на рождение солнца земля тиха и вода тиха,
и земля смыкается с небесами,
и вода смыкается с небесами,
и гуляют души лесами —
иди себе и спасай их.
Бери к себе синекожую, замерзшую такую душу —
придешь, в уголок положишь, у очага просушишь.
И будет тебе сын —
ничего, что немного синь,
что прозрачен чуть-чуть и ломок,
а все же почти ребенок.
Темень в лесу — хоть глаза выколи,
хоть наугад рукавицей шарь.
Жанна идет себе, душу кликает.
И выходит к Жанне душа.
Она на салазки сажает сына,
идет, дыхание его слушая,
и внезапно думает обессиленно:
«А что расскажу я родне и мужу?
Ни живота не было,
ни маеты не было,
а родила — белого,
жутко, смертельно белого».
А сын за спиной вынимает дудочку,
начинает играть на дудочке,
а Жанна думает: «Я все же дурочка,
боже, какая дурочка!
Я с ним намучаюсь, так намучаюсь,
ведь с первого взгляда видать —
две ручонки тоненькие, как лучики,
а глазищи его — слюда,
а в глазах нелюдское, не наше что-то
бьется, не то, что у всех:
огоньки, бегущие по болоту,
небеса зачеркивающий снег.
Что он такое, с чем я вообще связалась?
Разве он сын мне, разве я ему мать?»
За спиною дудочка молкнет и исчезает,
санки с горы подталкивает зима.
Эх, как помчались, весело полетели
санки пустые, корой намерзает лед…
Жанна глядит, распахнутая, как метель,
и падает на колени. И не встает.
Литература
Школьники обсуждают Булгакова.
Мальчики резюмируют: «Это капец».
Девочка говорит: «На последней странице я плакала,
ну почти как в самом конце “Властелина колец”.
Я вообще люблю, когда герои не умирают,
но и не “жили сто лет, нарожали кучу детей”.
Если б я выбирала между каким-то раем
и просто полетом, — я выбрала бы лететь».
Мальчики говорят: «Нафига эта чертовщина?
Еще и в ЕГЭ засунули эту муть».
Девочка думает: «Мужчины такие мужчины,
ничего-то не понимают и не поймут».
Девочка думает: «Я стану совсем большая,
я пойду по Арбату и волосы расплету».
За окошком качается желтый воздушный шарик
и потоком цветов осыпается в темноту.
Старики
Чего-то хотели.
Слушали «Роллингов» и «Битлов».
Ездили в Таллин.
Любили восточный Крым.
Звездный рыбак вытряхивает улов,
этих двоих не трогает — до поры.
Странные люди, никак их не различишь,
души слежались, как убранные на дно
синее платье и мартовские лучи,
брюки в полоску и косточки домино.
Держатся за руки — чтобы не унесло:
старость не радость, а ветреная вода.
Небо тревожит невидимое весло,
светит над крышами слабенькая звезда.
Помнишь, как в детстве легко попадаешь в сон?
Только зажмурься — и вот ты уже в пути.
Звездный рыбак покачивает блесной,
белая точка срывается и летит.